Кеттарийский Охотник
Как-то даже забавно - часть моих знакомых склонна обвинять меня в равнодушии, а другая - в чрезмерной эмоциональности.
Покумекала на досуге - первична, наверное, все-таки эмоциональность. В детстве рассмешить меня было очень проблематично, да и вообще заставить как-либо выказывать свои эмоции. Лет до двенадцати я была убеждена, что это совершенно неприлично (причем никто не внушал, сама решила), а громко над чем-то смеяться - это признак слабости, постыдно и просто глупо. Но это не значило, что внутри я эмоций не испытывала - наоборот, иногда все клокотало так, что, в итоге, периодически заканчивалось слезами. ( А вот плакать - не было стыдно, почему - не знаю. Наверное, потому что плачущий человек не смешон).
Что или кто убрал "заслонку" в тринадцать, не знаю, но жить мне стало полегче, когда эмоциям, наконец, позволили выходить наружу. И чувство юмора прорезалось заодно)). После чего у окружающих (особенно, недалеких) пошла другая крайность: почему ты так остро на все реагируешь? Не обращай внимания! Тебе больше всех надо?
Ну черт возьми, да! Особенно, это касалось отстаивания своей точки зрения. Да, я готова была взорваться, если я четко и аргументированно излагаю свою позицию, а со мной мало того что спорят, так еще и упрямо гнут свою линию, не слушая никого. Понимаю, что такое можно сказать об обеих сторонах за одним только нюансом: если я хоть в чем-то не уверена, я вообще спорить не стану. Честно скажу, что не уверена, то есть априори допускаю, что оппонент может быть прав.
Но уж если я говорю что-то с уверенностью, то сомнения окружающих меня приводили (ну и сейчас приводят) в бешенство.
Та же история в других вопросах. Да, мне надо влезть, если я вижу очевидную несправедливость, и устранить ее, да, я могу начать дико переживать по поводу чужих и мировых проблем, да я не могу слышать, как кто-то ведет себя безобразно или несет ахинею.
Когда все это выливалось открытыми искренними эмоциями, то, ясное дело, ни к чему хорошему не приводило.
С тех пор девочка немного подросла и выработала для себя некий механизм. Называется "если я ничего не могу изменить, то пусть мне будет все равно". И, что интересно, он работает! Причем не в варианте аутотренинга, я не уговариваю в этом саму себя, мне правда, все равно.
Я не смогу его переубедить - окей, пусть продолжает нести свою ерунду. Я лично не смогу восстановить озоновый слой на планете и остановить таяние ледников - окей, я не стану рыдать от этого ночами. Да, если у кого-то проблемы на работе, я помощь предложу, но думать об этом часами не стану.
Это бережет мою нервную систему, и здорово так бережет.
Поэтому многие обвиняют меня в равнодушии.
И поэтому же все так удивляются, когда природная эмоциональность начинает внезапно переть наружу, как всем кажется, "на пустом месте". Товарищи, это вам оно пустое. А для меня важное. И именно поэтому вы об этом узнали.
Покумекала на досуге - первична, наверное, все-таки эмоциональность. В детстве рассмешить меня было очень проблематично, да и вообще заставить как-либо выказывать свои эмоции. Лет до двенадцати я была убеждена, что это совершенно неприлично (причем никто не внушал, сама решила), а громко над чем-то смеяться - это признак слабости, постыдно и просто глупо. Но это не значило, что внутри я эмоций не испытывала - наоборот, иногда все клокотало так, что, в итоге, периодически заканчивалось слезами. ( А вот плакать - не было стыдно, почему - не знаю. Наверное, потому что плачущий человек не смешон).
Что или кто убрал "заслонку" в тринадцать, не знаю, но жить мне стало полегче, когда эмоциям, наконец, позволили выходить наружу. И чувство юмора прорезалось заодно)). После чего у окружающих (особенно, недалеких) пошла другая крайность: почему ты так остро на все реагируешь? Не обращай внимания! Тебе больше всех надо?
Ну черт возьми, да! Особенно, это касалось отстаивания своей точки зрения. Да, я готова была взорваться, если я четко и аргументированно излагаю свою позицию, а со мной мало того что спорят, так еще и упрямо гнут свою линию, не слушая никого. Понимаю, что такое можно сказать об обеих сторонах за одним только нюансом: если я хоть в чем-то не уверена, я вообще спорить не стану. Честно скажу, что не уверена, то есть априори допускаю, что оппонент может быть прав.
Но уж если я говорю что-то с уверенностью, то сомнения окружающих меня приводили (ну и сейчас приводят) в бешенство.
Та же история в других вопросах. Да, мне надо влезть, если я вижу очевидную несправедливость, и устранить ее, да, я могу начать дико переживать по поводу чужих и мировых проблем, да я не могу слышать, как кто-то ведет себя безобразно или несет ахинею.
Когда все это выливалось открытыми искренними эмоциями, то, ясное дело, ни к чему хорошему не приводило.
С тех пор девочка немного подросла и выработала для себя некий механизм. Называется "если я ничего не могу изменить, то пусть мне будет все равно". И, что интересно, он работает! Причем не в варианте аутотренинга, я не уговариваю в этом саму себя, мне правда, все равно.
Я не смогу его переубедить - окей, пусть продолжает нести свою ерунду. Я лично не смогу восстановить озоновый слой на планете и остановить таяние ледников - окей, я не стану рыдать от этого ночами. Да, если у кого-то проблемы на работе, я помощь предложу, но думать об этом часами не стану.
Это бережет мою нервную систему, и здорово так бережет.
Поэтому многие обвиняют меня в равнодушии.
И поэтому же все так удивляются, когда природная эмоциональность начинает внезапно переть наружу, как всем кажется, "на пустом месте". Товарищи, это вам оно пустое. А для меня важное. И именно поэтому вы об этом узнали.
-
-
11.09.2015 в 14:13